Об ошибочном понятии первородного греха

Фразы «первородный грех» у святых отцов нет

Преподобный Макарий Великий, которого именовали земным богом, называл то, что случилось с первыми людьми после грехопадения, наследственной или страстной порчей, но не грехом. Василий Великий обозначил это первородным повреждением природы человека.

Откуда появилось понятие первородного греха? Блаженный Августин. Кто хотя бы немножко знакомился с его биографией, помнит, что это был самый обычный язычник, вел обычный для язычника образ жизни, но потом опомнился. Его биография в этом смысле замечательна. Но он не имел никакого образования.

Он предложил свое понимание того, что совершил Адам и что произошло с его потомками. Он назвал это по латыни peccatum originale. Если перевести на наш язык, то peccatum – грех, originale – что-то начальное. То есть откуда идет грех. Но он назвал это грехом. Не порчей, не расстройством, не повреждением, а грехом. И вот пошло оттуда и привело, как я постараюсь показать, к каким громадным недоразумениям в понимании самых фундаментальных истин христианства. В частности жертвы Христовой.

А что случилось после греха Адама? Кожаные ризы, то, каким стало наше тело. Преподобный Максим Исповедник сказал, что природа человеческая стала «страстной, тленной, смертной». Это то, чего не было.

Мы подходим к самому главному. Когда мы говорим о грехе, то подразумеваем нарушение человеком голоса совести, нарушение заповедей. В данном случае смерть — это не нарушение заповедей. Все наше повреждение, тление, вовсе не нарушение заповедей. Страстность в смысле страдательность, мы стали страдать и от жары и от холода, от голода и всего что угодно. Не смешивайте страсти грехи и страстность, о которой говорит Максим Исповедник. Это немощи.

Представьте себе, одно слово — и целое конфессиональное направление. Весь Запад: сначала католицизм, потом протестантизм как законнорожденное чадо католицизма. Все основополагающие моменты в протестантизме сохранились. У святых даже нет и мысли о том, что следствия греха первых людей являются грехом, это повреждение. Но на Западе это грех.

Вещи, которые возникли в природе человека, не грешны. Какой же тут грех, если человек умирает?

Я просто глубоко сожалею, что мы так много восприняли Запада. Наша академия возникла в 1685 году. Это конец XVII века. До этого вначале была Киево-Могилянская академия, находившаяся под колоссальным влиянием католицизма. То же самое было и в нашей академии. Недаром Алексей Степанович Хомяков относительно догматического богословия митрополита Макария (Булгакова) сказал очень неприлично, но точно:

«Макарий провонял схоластикой».

Когда Игнатия (Брянчанинова) спрашивали, какую книгу по догматическому богословию он может порекомендовать, он, скрипя душой, говорил о Макарии. Ничего не было. И вот к нам вошел термин первородный грех. Да еще что дальше? «Первородный грех прощается в Крещении». То есть вы теперь становитесь бессмертными, нетленными, бесстрастными. Ура! Вот это красота, лучше не придумаешь.

Так бывает, что ключевые понятия, которые определяют все течение реки, поворачивают русло совсем в другом направлении.

Иоанн Дамаскин обозначает все, что возникло после грехопадения, как «естественные и беспорочные страсти, которые не находятся в нашей власти. Они возникли вследствие осуждения произошедшего из-за преступления». Одно дело — преступление, грех Адама, другое – то , что возникло в результате этого греха.

Святые отцы об этом четко пишут. К сожалению, многие наши богословские книги, написанные до XX века, созданы по западным образцам. Вся структура, а главное идеи.

Хочу процитировать святителя Филарета (Гумилевского), архиепископа Черниговского:

«Наследственный грех Адамов может быть назван только болезненным состоянием потомков, а не в собственном смысле грехом. Поскольку грех, в собственном смысле понимаемый по понятию самого Откровения, есть свободное нарушение закона».

Поскольку никто из потомков Адама в грехе Адама не участвовал, в этой первородной порче или повреждении никто из нас не ответственен. Мы в этом не грешны. Мы просто являемся плодами того, что произошло. Об этом пишет целый ряд святых отцов.

Итак, к чему я все это говорю? Вот эта страстность, то есть страдательность, тленность, смертность – это не то, за что мы виноваты. Наследственная порча или повреждение никак не является виной всего человечества. Даже в Ветхом Завете об этом, кажется, говорилось.

Никакой подвиг, никакое покаяние не может исцелить первородное повреждение. Поэтому самые великие святые умирали. Все они страдали, все тлели. Это природа, а не грех, как утверждается в западном католическом богословии. Приходится очень сожалеть, что это проникло в нашу богословскую литературу. Ведь какая путаница происходит? Грех – значит виновность. Но в данном случае никакой виновности нет.

Осипов А.И.