Эсхатологический смысл притчи о богаче и Лазаре

  Об онтологической сущности геены (продолжение)                      

Существует и другая особенность этой онтологической закономерности геенны, как нереализованной в бытии материи. Естественно, что она стремится к небытию, коим она, как чистая материя, т.е. небытие и была до творения. Ибо по ее, так сказать, «рассуждению»  естественно выходит, что из небытия ничего быть и не может. Что в корне противно самому творению Божию. На это-то творение геенна и покушается, стремясь превратить все в чистое небытие.

   Что хорошо видно в притче о богаче и Лазаре:

 «Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь — злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят. Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк.16: 19-31).

   Конечно, здесь речь идет об аде, но, думаю, в то же время — это образ геенны. Отец всех евреев Авраам – это образ Бога Отца; Лазарь – образ всех праведников, вошедших в Царство Небесное; а богач – образ всех нераскаянных грешников, вечно страдающих в геенне.

   Итак, сразу же обратим внимание, о чем просит сей богач?! Он не просит Бога Отца в образе Авраама изъять его из геенны и вести в Царство Небесное, что полностью соответствует вышесказанному, что таковым грешникам это Царство не нужно, и войти туда они не хотят. Нет, богач просит отправить в геенну Лазаря, якобы, для того, чтобы он «омочил конец перста своего в воде и прохладил язык».

   Что это означает? По прямому смыслу притчи это означает следующее. Богач, мучаясь в аду или геенне, испытывал много мук, но одной из них, правда, не самой главной, была зависть. Он самой черной завистью завидовал Лазарю, некогда, во время его земного бытия ничтожному в глазах богача человеку, а теперь насельнику неба. Поэтому из чувства ложной «справедливости» богач желает, чтобы Лазарь вместе с ним страдал в аду или геенне. Именно это и «прохладит язык» богача.

   Онтологически это чувство (зависть или ложное желание «справедливости») проистекает из косности материи, стремящейся вернуться в первоначальное состояние, где осуществляются все возможности (в данном случае там, по ее мнению, должны быть и праведники, и грешники), т.е. вернуться к чистому небытию. Ибо, как уже сказано, по ее материи «смышлению» — «из ничего, ничего быть и не может». Что противно творению Божию, почему Бог Отец в образе Авраама не отправляет Лазаря, т.е. всех праведников, в геенну, но оставляет ее только для богачей.

   По-видимому, именно этот принцип онтологического диктата геенны, т.е. остаточной материи, судорожно пытающейся вернуться в чистое небытие, т.е. реализовать все возможные возможности, и этим формирующей те или иные чувства грешников в ней, действует у них и в других формах. Вызывая этим, хотя и садомазохистские, но весьма тяжкие мучения этих грешников.

   Тут вышеупомянутый закон непреложной связи наслаждений и страданий действует в своей самой чистой форме. К примеру, чревоугодник или пьяница, попав в геенну, где эти соблазны для него имеются в изобилии (ср.Мф.13: 41-42), найдет там, в отличие от Царства Небесного (ср.Рим.14: 17), массу пищи и пития.

   Он может там наслаждаться ими, но… по закону реализации всех возможных возможностей, притом, и прямо противоположных, должен при этом наслаждении испытывать страшный голод и ужасную жажду, т.е. нечто вроде мук Тантала, только в гораздо более чудовищном исполнении.

   Собственно, зачатки сего в страсти чревоугодия имеются уже на земле. Как говорит об этом Лествичник: «Чревоугодие есть притворство чрева; потому что оно, и будучи насыщено, вопиет: «Мало!», будучи наполнено, и расседаясь от излишества, взывает: «Алчу!».

   И в другом месте: «Часто бес приседит желудку и не дает человеку насытиться, хотя бы он пожрал все снеди Египта и выпил всю воду в Ниле».

   Практическое осуществление этого было на земле, например, в известных лукулловых пирах. Когда тамошние обжоры, уже насытившись десятками изысканных блюд, искусственно вызывали у себя рвоту, чтобы, освободив желудок, съесть еще несколько десятков других блюд!

   Так что на земле эта страсть чревоугодия также необходимо проявляется в том, что в ней наслаждение от вкусных пищи и пития необходимо связано со страданием от голода и жажды. В геенне это, по-видимому, осуществляется в самой чистой, жестокой и чудовищной форме. Когда обжора ест не только все снеди Египта, но вообще всю возможную жратву, однако не может насытиться, но страшно голодает; а пьяница выпивает все возможные воды и все другие напитки, бесконечно испытывая при этом невероятную жажду!

   Или, например, другое вариант этих мучений. Скажем, житель геенны, если он был на земле идеалистом, может, используя все ее возможности или соблазны, придумать себе «самую возвышенную и идеальную любовь с прекрасной женщиной или девушкой».

   Но… по закону реализации всех возможностей, притом, и прямо противоположных, он затем, наоборот, сам должен отдать эту свою «любовь» на поругание и позор, испытывая при сем известные куколдические (садомазохистские) чувства – смесь наслаждения и страдания.  

   Вот откуда происходят все эти куколды, столь любимые нынешней порнографией, особенно французской. Все они выскакивают из геенны!

   Очевидно, существуют и другие, еще более страшные мучения геенны, диктуемые чувствам грешников из-за ее онтологического стремления реализовать все возможности. Но об этом поговорим в отдельной статье.

                                      (Продолжение следует).

Протоиерей Георгий Городенцев